Звезды на дисплеях - Страница 61

Другой — отставший по причине болезни от своего рейса на круизном лайнере "Пегас", — подданный Евросоюза Матиуш Ульм, снимавший каюту как раз в той части станции, откуда исходил сигнал, управляющий роботом. Прямых доказательств его вины не нашлось, но зато косвенные имелись. Память его портативного компа была девственно пуста, если там и были раньше программы управления роботом, то у господина Ульма было достаточно времени, чтобы несколько раз переформатировать диск. Кроме того, в утилизаторе третьей жилой зоны был обнаружен приведённый в негодность мощный радиомодем. Эксперты утверждали, что он вполне пригоден для дистанционного контроля. Вдобавок, на подошвах подозреваемого были обнаружены осколки пластмассы, совпадающие по составу с той, что служила корпусом модему.

Когда всё это было предъявлено задержанному, тот не смущаясь, заявил, что ничего пояснить не может, кроме того, что случайно переформатировал свой компьютер, поскольку слабо в них разбирается. Относительно осколков на подошвах, г. Ульм пояснил, что неоднократно заходил в комнату утилизации, чтобы выкинуть мусор, где возможно и наступил на какие-нибудь осколки.

И вообще, он ждет, не дождётся, когда появится возможность вернуться на Землю, к своему бизнесу, поскольку космосом он уже сыт по горло.

Таким образом, формальных причин для задержания "туриста" не было, и он был отпущен, каковой свободой и воспользовался в этот же день, улетев на Землю на попутном "грузовике". Хотя его космическая страховка позволяла дождаться и более комфортабельного транспорта. Конечно, на Земле его "разработку" предполагалось продолжить.

Далее генерал Шутов довёл до собравшихся, что таймер взрывного устройства, неясного происхождения, был установлен на 120 часов — время, когда заминированный "Меч-39" должен был по плану находиться уже в тоннеле. Что гарантировало экспедиции бесследную пропажу.

Эксперты СБ долго спорили, однако всё же сошлись на том, что вояж робота "СРР-78" служил прикрытием настоящего минирования, произведённого при участии покойного майора Шаповалова. В то же время, если бы полёт робота остался незамеченным, то г. Ульм, предположительно им управлявший, мог бы этот полёт повторить, уже с настоящим взрывным устройством. И только интуиция полковника Кондратенко... ля-ля-ля и так далее.

Нужно сказать, что, не смотря на секретность, о цели предстоящего полёта "Меча-39" многие на Базе догадывались. Но держали язык за зубами. Однако, информация, что его капитан всё же спас судно, а может быть и всю станцию от заложенной саботажниками бомбы, получила широкое распространение.

Уже никто не хихикал за его спиной, когда он появлялся в коридорах, иногда со своим любимцем на плече. Напротив, даже незнакомцы уважительно раскланивались при встрече и просили разрешения погладить кота: разошёлся слух, что бомбу нашёл именно он, "благодаря своему необычайному обонянию".

За сутки до вылета капитана в его каюте на "Мече" посетил фельдъегерь и вручил только что полученный на его имя "фирменный" пакет из Российской Академии Наук. Впрочем, имени на пакете как раз и не было. Был штемпель Министерства обороны России и адрес:

"Секретно

Проект "Дальняя дорога",

Капитану судна".

Вот и всё, что там было написано. Капитан расписался в книге, отпустил посыльного и вскрыл пакет. В нём не было ничего, кроме флешки. Капитан пожал плечами и вставил ей в гнездо компа:

— Маруся! Проверь, что там!

— Вирусов нет, кэп. Только, короткий видеоролик. Воспроизвести?

— Давай!

На экране дисплея перед полковником появилась сидящая в инвалидном кресле сухонькая старушка в больничном халате. На левой руке у неё имелась лангетка, к правой руке подходила трубочка капельницы, оканчивающаяся у закреплённой на стойке медицинской бутылки с каким-то лекарством. Несмотря на довольно плачевное состояние пожилой дамы, похоже, она продолжала вести довольно активный образ жизни, поскольку на её коленях лежала компьютерная клавиатура.

Старушка подняла глаза, посмотрела в камеру выцветшими голубыми глазами, и капитан почувствовал в её взгляде несгибаемую волю.

— Здравствуйте, капитан! Я, к сожалению, к моменту записи этого послания, ещё не знаю вашего имени. Меня же зовут Ольга Макарова-Петерс. Петерс — это фамилия моего мужа, он давно умер. Он был учеником моего отца, академика Макарова. Я тоже была его ученицей. И, позволю себе немного похвастаться, мы с мужем довольно много сделали в развитии его теории.

Теперь очередь за вами — практиком. Честно говоря, я собиралась лететь с вами. Несмотря на мои уже почти девяносто, я практически пробила разрешение. Но случилось, увы! непредвиденное: мой мобиль взорвался, когда я выруливала со стоянки перед институтом.

"Хорошо, что лёгок телом, отлетел, а то б конец!" — Старушка скупо улыбнулась. — Мобиль разнесло, а меня швырнуло через придорожные кусты на газон. Я отделалась переломом левой руки и правой голени, даже сотрясения мозга не случилось. Теперь меня постоянно сопровождают симпатичные молодые люди и девушки с пистолетами. Но лететь с вами мне в результате запретили категорически и безоговорочно.

Я вам рассказываю это, капитан, не для того, чтобы вы меня пожалели, я выжила и проживу ещё, надеюсь, пару-тройку лет. А чтобы вы приняли все возможные меры безопасности.

Никак не могу понять, кому мы перешли дорогу, ведь я думала, что наши исследования направлены на благо всего человечества? Оказывается — не всего! И этот кто-то располагает серьёзными финансовыми средствами и возможностями...